Алексей Ковалев — о том, что в жизни всегда есть место фронде
В прошлую пятницу Государственная Дума завершила весенне-летнюю сессию, приняв рекордное количество запрещающих и ограничивающих свободу законов. В связи с этим мы попросили журналистов, писателей, создателей интернет-проектов, художников и музыкантов поделиться личным мнением о свободе в России и ответить на вопрос, что все мы можем сделать для того, чтобы свободу не ограничивали. Все тексты являются личным мнением авторов.
Алексей Ковалев
Журналист, бывший главный редактор издания «ИноСМИ»В жизни всегда есть место фронде
Вышло так, что первый настоящий опыт столкновения со свободой слова я получил, только разменяв второй десяток своей карьеры в журналистике. До этого, конечно, бывали курьезы типа безумных рекламодателей, закатывавших скандалы по поводу недостаточной гламурности текстов, стоящих по соседству с их товарами (самый памятный случай был связан с обзором европейских рок-фестивалей, которому не повезло разделить разворот с рекламой каких-то жлобских брюликов — а у меня в тексте было про суровых английских фанатов, закидывавших артистов на сцене бутылками с мочой, если музыканты плохо играли), или издателей-самодуров. Но в целом мир культурно-досуговой писанины, в котором я тихо варился, был максимально далёк от всякой цензуры.
Потом я устроился на работу в государственную медиаконтору, причём сразу на должность начальника отдела. Что меня немного удивило: я думал, будут всякие проверки на благонадежность, которые мне в жизни не пройти. У меня весь твиттер в ссылках на Навального, а в ЖЖ отчёт об организации митинга за честные выборы. Впрочем, когда я в первый раз вышел на работу, то первое, что я увидел, — гардероб, в котором на каждом третьем пальто красовалась белая ленточка (это было после какого-то очередного шествия на Болотной или Сахарова, уже не помню).
Далее последовало ещё одно неожиданное открытие. На самом деле никакой цензуры нет. Буквально после второго даже не окрика, а начальственного похлопывания по плечу («Старик, ну ты же сам всё понимаешь», — и ведь понимал) красные флажки возникают уже не на экране или в телефонной трубке, а сразу в голове. И действительно, какой смысл лезть в бутылку, когда тебя тут же поменяют на другого, более покладистого (так в итоге и произошло, только с почти всей редакцией сразу), а у тебя семья, кредиты и так далее? И потом, удовольствие от лёгкой фронды ещё никто не отменял. А так, конечно, никто по рукам не бьёт, за исключением совсем уж вопиющих случаев, которые неизбежно заканчиваются скандалами, типа приснопамятного бюллетеня для голосования на президентских выборах, опубликованного в «Коммерсанте».
В это сложно поверить человеку со стороны, особенно слабо знакомому с российскими реалиями. Американская журналистка советского происхождения Юлия Иоффе, не так давно переехавшая из Москвы обратно в США, подверглась натуральному остракизму в эфире телеканала MSNBC, когда заявила, что никакой Путин не стоит за спинами у российских журналистов и не говорит им, что писать, а что нет. Ведущего шоу Лоренса О’Доннелла это неожиданное предположение так взбесило, что он просто вырубил Иоффе из эфира на полуслове, заявив: «Что за абсурд!» А ведь Юлия была совершенно права. Цензура – дело довольно хлопотное и бесполезное в эпоху всеобщей интернетизации. Даже куда более поднаторевшие в этом деле китайские партийные функционеры с их огромным штатом вычёркивателей и запрещателей не способны закрутить гайки до упора. В Китае доступны услуги массы фирм, которые за максимум 10 долларов в месяц проделают вам дырку через «Великий фаервол», и бороться с ними для властей куда муторней, чем просто махнуть рукой.
Другое дело, что новое поколение молодых журналистов, не заставших совка чисто хронологически, выпускается с журфаков с уже предустановленными красными флажками в головах. И не похоже, чтобы это их сильно заботило. Замминистра печати Волин регулярно выступает на журфаке МГУ с предельно откровенными и циничными проповедями: «Журналист должен твёрдо помнить, что у него нет задачи сделать мир лучше, нести свет истинного учения, повести человечество правильной дорогой. Это всё — не бизнес. Задача журналиста — зарабатывать деньги для тех, кто его нанял. А сделать это можно, лишь став интересным зрителям, слушателям, читателям». И я что-то не припомню массовых акций протеста у памятников Ломоносову. Как миленькие идут работать на дядю, отправляют интервью на «согласование», перепечатывают пресс-релизы почти дословно и так далее. Вот это куда грустнее, чем любая цензура.
Тут в конце должна быть какая-нибудь мораль, но кто я, собственно, такой, чтобы учить кого-то ремесленной этике? Единственное, что я могу сказать, – даже если у вас в голове поселились эти красные флажки, не забывайте про них, не доводите конформизм до автомата, и тогда никакой Волин с депутатами Госдумы вам не указ. Если вас жмёт «дядя» и вас это напрягает, фрондируйте, саботируйте, сливайте, ведите анонимные твиттеры — только осторожно, без гусарства, и думайте о коллегах, знакомых и друзьях, которым вы можете ненароком навредить.